Книга -

Орозию большим несчастьем, и он подчеркивает мягкость, проявленную готами в Испании, где эти завоеватели «по указанию бога» обеспечили покой и безопасность. Но даже бедствия, причиненные варварскими вторжениями, служат к счастию, так как они приближают час подчинения всех людей на земле христианской церкви. К тому же варвары склонны к совершенствованию, а если они и совершают злодейства, то способны в них раскаиваться (VII, 40, 10). Явления природы также свидетельствуют о милости божьей со времени появления христианства. Так, например, вулкан Этна, извержения которого раньше разрушали города и села, теперь только дымится, не причиняя вреда (II, 14, 3). В 125 г. до н. э. было ужасное нашествие саранчи, а вот после «рождества Христова» саранча, хотя и появлялась по-прежнему, но вредила уже меньше («sed tolerabiliter laedunt», V, l, 6). В общем Орозий в духе поддерживаемого церковью оптимизма: старается доказать, что все переживаемые населением империи бедствия — не что иное, как «легкие испытания, ниспосылаемые богом в его всеблагости», и что эпоха, в которую люди ныне живут, является, благодаря победе христианства в Римской империи, самой счастливой эпохой в истории человечества.

Орозий ввел в христианскую историографию мистическую веру в числа. Его «История» делится на 7 книг, так как число 7 священное; царства Даниилова пророчества длились, по его фантастическим расчетам, по 700 лет; беспримерный пожар в Риме, охвативший 14 кварталов (опять-таки 7, помноженное на 2), случился на 700-м году (?!) от основания города, и Tr д.; одним словом, его хронология всюду подчиняется мистике числа 7 — числа дней творения.

Августин, поручивший Орозию написать своего рода исторический комментарий к своему большому богословско-историческому труду «De civitate dei», остался недоволен тем, как была выпоя- нена его учеником эта задача. Орозий резко враждебен Риму, осуждает все его завоевания, называет его ненасытным, алчным» радуется тому, что Рим теперь сам разграблен и несчастен (V, 18, 29). Позиция Августина в отношении Рима, как будет видно дальше, совсем другая. Орозий до победы христианства не видит среди римлян ни одного деятеля, достойного внимания. Августин подчеркивает и достижения язычников, в литературе, искусствах, науке и политике. Орозий строит изложение по схеме четырех монархий; Августин, хотя не осуждает эту схему, но игнорирует ее. Как доказал Т. Е. Моммзен, Орозий исходит больше из исторической концепции Евсевия—Иеронима, чем Августина. Поэтому Августин в последних книгах «De civitate dei», написанных после ознакомления с произведением-Орозия, даже не. упоминает последнего, не отсылает читателя к его «Истории против язычников», а в своих «Поправках» («Retractationes») пренебрежительно называет Орозия «неким испанским священником».⁶⁸