Книга -

Согласно прочно установившейся традиции, историк считал своим долгом предуведомить читателя, что он будет говорить одну только правду, ни на йоту не отклоняясь от нее, не умалчивая даже о вещах неприятных и не позволяя себе выражения своих личных симпатий или антипатий («без гнева и пристрастия» — «sine ira et studio», по выражению Тацита). Однако от этого идеала римские историки стоят еще дальше, чем их греческие учителя. Принадлежа к высшему, правящему слою рабовладельческой аристократии, они искажали историю римских завоеваний и взаимоотношений Рима с другими народами, а внутреннюю историю излагали сообразно своим партийно-политическим взглядам, и морализующим пропагандистским целям. Таков, например, рассказ Саллюстия о заговоре Катилины, в котором намеренно оставлены в тени Цезарь и Красс; история правления императора Тиберия в очень пристрастном изложении Тацита; идеализация римского народа и очернение всех других народов в повествовании Ливия.

4) После Тацита и Светония греко-римская историческая литература обнаруживает все признаки быстрого упадка. Греческий писатель II в. Лукиан Самосатский (ок. 125—180), которого Энгельс назвал «Вольтером классической древности», в своем произведении «Как следует писать историю» остроумно высмеял современных ему расплодившихся во множестве историков, полагающих, что для написания исторического труда не нужно никаких знаний и никакой подготовки. Все они, указывает Лукиан, рабски подражают Фукидиду, заимствуя у него характеристики деятелей и целые эпизоды, внося от себя только реторическую напыщенность и болтливость и обнаруживая на каждом шагу незнакомство с фактами, с описываемыми странами, с нравами и

г

обычаями народов. Но больше всего в их произведениях лжи и путаницы, порождаемых как отсутствием политического и военного опыта, так и стремлением угодить властям предержащим. Идеалом историка для Лукиана является автор, обладающий «политическим пониманием и умением выражать свои мысли», независимостью взглядов и суждений, бесстрашием, неподкупностью, беспристрастием и любовью к одной только истине.