Книга -

Можно представить себе и тысячу других случаев. Как установлено (или считалось установленным ), кампания против рабства в Соединенных Штатах, предшествовавшая войне между Севером и Югом, совпала с экономическим упадком рабовладения. Что это: таинственная связь между экономикой и идеями? мелкобуржуазный идеализм, объективно служивший капиталистическим интересам северян? закон Истории, гласящий, что «человечество ставит перед собой только те задачи, которые оно способно решить» и что «сова Минервы просыпается только вечером»? Если бы факты были верными, то они бы, как максимум, доказывали, что для нападок на институт, сохраняющий всю свою силу, нужно быть утопистом, то есть больше, чем просто идеалистом, и что утописты встречаются еще реже, чем идеалисты, и еще реже им удается привлечь к себе внимание. Однако не подлежит сомнению, что группа, которая защищает свои в высшей степени материальные интересы, довольно часто развивает с этой целью в высшей степени идеалистическую риторику; итак, идеализм - это ложь и орудие? Но, во-первых, возвышенные обоснования - не самые распространенные; ожесточение, спесь и задиристость встречаются, по меньшей мере, столь же часто. К тому же этот идеализм никого не вводит в заблуждение и убеждает только уже убежденных; он представляет собой не мистификацию, а ситуативное поведение, играет роль «предостережения», которое должно показать противнику и вероятным союзникам готовность к обострению конфликта ради защиты дела, объявленного святым. Верно ли, что народы отчаиваются и близки к поражению, когда они перестают отстаивать святость своего дела? Здесь, скорее, обратное; они перестают выставлять эту святость напоказ, когда чувствуют, что уже не в состоянии ее защитить; идеалистический тон становится уже неуместен, и близится час перемирия.