Книга -

3. Но не все так просто. Наш генерал, как мы сказали, решил исходить из стратегических принципов, считавшихся в его время правильными; тем не менее, эти принципы, будучи неправильными, объективно стали причиной его поражения: это поражение невозможно объяснить, не предлагая того, чтоявляется, или выглядит, ценностным суждением, а вернее, определением различия: чтобы понять это поражение, нужно учитывать, как скажет историк, что стратегия того времени отличалась от нашей. Сказать, что Помпеи был побежден при Фарсале, поскольку его стратегия была такой, какой она была, - значит просто указать на факт, как если бы мы сказали, что он был побежден, поскольку у него не было авиации. Таким образом, у историка имеется три вида суждений, которые выглядят как ценностные: он сообщает, каковьгбыли ценности определенной эпохи, он объясняет поведение людей, исходя из этих ценностей, он добавляет, что эти ценности отличались от наших. Но он никогда не добавляет, что эти ценности были плохи и что мы совершенно обоснованно от них отказались. Говорить о ценностях прошлого — значит заниматься историей ценностей. Объяснять поражение или жестокость детских жертвоприношений незнанием истинных стратегических или нравственных принципов - это также фактическое суждение, как если бы мы сказали, что навигация, какой она была до XIV века, объясняется отсутствием компаса: это просто означает, что она объясняется особенностями ориентации по звездам. Отмечать различие между чьими-то и нашими ценностями — не значит оценивать их. Конечно, некоторые виды деятельности - мораль, искусство, право и т.д.. - имеют смысл лишь в их связи с нормами, таково фактическое положение дел: например, во все времена люди отличали акт, юридически оправданный, от акта насилия; но историк ограничивается описанием их нормативных суждений как фактов, не имея в виду ни поддерживать, ни опровергать их. Это различие между ценностными суждениями как таковыми и сообщениями о ценностных суждениях кажется нам очень важным для рассматриваемой нами проблемы. Leo Strauss в своей замечательной книге DroitnatureletHistoire настаивает на том, что философия права превратилась бы в абсурд, если бы она не была связана с идеалом истины, вне любых исторических состояний права; антиисторизм этого автора напоминает антиисторизм Гуссерля в его / Origine de lag0om0trie и Philosophie сотте science rigoureuse: действия геометра превратились бы в абсурд, если бы не существовала geometria perennis вне психологической и социологической обусловленности. Как не поверить в это? Однако следует добавить, что позиция историка отличается от позиции философа или геометра. Историк, как говорит Leo Strauss, не может не формулировать ценностных суждений, иначе он просто не мог бы писать историю; точнее было бы сказать, что он сообщает о ценностных суждениях, не подвергая их суду. Наличие нормы истинности в некоторых областях деятельности - достаточное оправдание для философа, который ссылается на эту норму и ищет, в чем заключается эта истина; для историка наличие defacto трансцендентальных сущностей в душе человека есть лишь констатация; трансцендентальные сущности придают философии и геометрии - и истории, с ее собственным идеалом истины - особый облик, и историк, занимаясь историей этих дисциплин обязан его учитывать, чтобы понять, что хотели сделать их разработчики.