Книга -

Действительно, в 20-х годах латинские гуманистические школы и университеты городов, принявших лютеровскую реформацию, пришли в полный упадок: резко сократилось число студентов и профессоров, распались гуманистические кружки, гума- нисты-полигисторы, примкнувшие к Лютеру, занялись богословием.

Не удивительно, что из крупнейших гуманистов Лютеру удалось сохранить за собою и Даже обратить в своего главного помощника одного лишь Филиппа Меланхтона (1497—1560), благодаря заботам которого (снискавшим ему почетное прозвище «учителя Германии» — «praeceptor Germaniae») восемь университетов и ряд школ были реорганизованы в «гуманистическо-еванге- лическом духе». Однако лютеранство успело уже нанести антиклерикальному и антифеодальному гуманизму смертельный удар, выдвинув на первое место изучение Библии и схоластического богословия. Таким образом, и университетская реформа Меланх тона, сохранившая в учебных программах филологию, реторику,, математику и сделавшая обязательным преподавание наряду с церковной и гражданской истории, не могли приостановить общего регресса в различных областях духовной культуры.

В результате Реформации и победы князей над прогрессивными силами пострадали в культурном отношении не только протестантская Германия, но и те ее южные и западные земли, где? перевес оказался на стороне католической реакции: иезуиты, за-· хватившие здесь в свои руки университеты и школы, были та-- кими же гасителями культуры, как и лютеранские богословы.¹ Таковы были культурные следствия поражения ранней буржуазной революции в Германии. Именно поэтому Энгельс назвал Ре-· формацию «национальным несчастием», «приключившимся» с немцами. ;

Среди тех светских знаний, которые Лютер и Меланхтон счи-^; тали полезными и нужными для проповедников «евангельского' христианства», они на самое почетное место ставили историю. «Презрение к историческим произведениям и памятникам, — пишет Лютер, — является не только признаком грубого татарского и циклопического варварства, но и дьявольской глупостью, с по-' мощью которой дьявол хотел бы повсеместно уничтожить правильное познание бога». Он требует, чтобы все правители и ученые, по мере сил и возможностей, заботились о составлении «правдивых хроник и историй». «Исторические писатели, — заявляет он далее, — это необычайно полезные люди и наилучшие учителям для которых не следует жалеть ни почета, ни похвал, ни благодарности». О том, каких услуг ждал вождь бюргерско-княжеской реформации от истории, видно из его предисловия к переводу на немецкий язык работы англичанина Роберта Барнса «Биографии римских епископов». Лютер здесь заявляет, что для борьбы с папством наряду со Священным писанием очень хорошо могут служить также «истории об императорах». В другом месте он говорит: «Я сам, не будучи вначале достаточно сведущим в историях, нападал на пап, так сказать, a priori, спереди, т. е. на основании Писания; теперь же меня радует, что иные нападают и с тыла, т. е. на основании историй и былого, и кажется мне правильным, и радуюсь я..., что история совпадает с Писанием».