О.Л.ВАЙНШТЕЙН. Западноевропейская средневековая историография. Страница 48ФЕОДАЛЬНО-ЦЕРКОВНАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ VI-XVBB. Глава вторая ОБЩИЕ ЧЕРТЫ ФЕОДАЛЬНО-ЦЕРКОВНОЙ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ИСТОРИОГРАФИИ 1. ИЗУЧЕНИЕ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ИСТОРИОГРАФИИ БУРЖУАЗНЫМИ МЕДИЕВИСТАМИ Средневековая историческая литература долгое время изучалась преимущественно как особый вид источников; она интересовала исследователей лишь поскольку в ней можно было найти более или менее достоверные фактические сведения. Поэтому изучение исторических произведений средневековья — анналов, хроник, хронографов, историй и т. п. — почти не выходило за рамки внешней и внутренней критики текста; их ценность определялась главным образом тем, в какой мере они восполняют пробелы более надежных документальных источников или позволяют восстановить лежащую в их основе более древнюю традицию. При таком источниковедческом подходе те части труда средневекового историка, которые имеют компилятивный характер и не содержат ни новых фактических данных, ни не дошедших до нас источников компиляции, оставлялись без внимания и даже нередко Исключались из печатных изданий. Источниковедческая критика феодальной историографии началась еще в средние века. Основатели гуманистической (буржуазной) историографии — Леонардо Бруни, Флавио Биондо и другие историки XV в., дали уничтожающую оценку средневековым хроникам, написанным, как отмечали гуманисты, на «варварской латыни» и заполненным легендами и «суеверными вымыслами невежественных монахов». Если гуманисты, особенно немецкие, издавали в XVI в. средневековые хроники, то исключительно как источники. В эпоху Просвещения презрительное отношение к средневековой исторической продукции определялось еще более острой враждою ко всему вообще средневековому, феодальному. Наоборот, медиевисты XIX в. высоко подняли значение средневековых хроник как ценных источников, но отрицали у их авторов наличие способностей к серьезной работе. «Средние века, — писал Генрих фон Зибель, — не имели представления об исторически обоснованном суждении, не имели понятия об исторической, реальности, не имели даже намека на критическое рассмотрение. Принцип авторитета, безусловно господствовавший в области религиозной, отразился не только на догматической, но и на всякой другой традиции. Везде люди были склонны видеть, но не исследовать, фантазия всюду преобладала над рассудком». |