Книга -

Поэтому ценность множества книг по социологии заключается в использованных там исторических данных, а не в идеях, из них извлеченных. Монтескье незаменим, когда он описывает монархию или умеренную аристократию, когда он пишет не-событийную историю государств Старого режима под вневременными рубриками; зато когда он пытается объяснить эту историю с помощью переменных и законов, то это интересно лишь для истории идей; в социологическом плане, Дух законов устарел, но имеет непреходящий успех как книга по сравнительной истории; он дополняет историю государств Старого режима, которую историки XVIII века описывали слишком событийно.

Социология появилась

из-за слишком узкой концепции истории

За два века ситуация не изменилась: социология рождается и живет благодаря неполноте истории; когда она не является пустой фразеологией, то это история современности или.сравнительная история без соответствующего названия, и хорошая социология, которая заслуживает того, чтобы ее читали, и читается с интересом, представляет собой одну из этих историй. Поэтому историкам следует понять, что социология - это история, которую они считают ненужным писать, и отсутствие ее калечит ту историю, которую они пишут, и что социологи и этнографы осознают свою неспособность достичь большей научности, чем историки. Как мы видели выше, событийная история прошлого является пленницей точки зрения источников, запечатлевших в свое время текущие события изо дня в день; продолжая эту историю, современная история делает это с тех же позиций и оставляет социологии все, что не касается политической хроники. Однако не очень понятно, почему книга о Феномене бюрократии относится к социологии, тогда как феномен эвергетизма относится к истории, почему Оксерр в 1950 г. менее историчен, чем Оксерр в 1850 г., что же отличает Синие воротнички от книги об эфебах в эпоху эллинизма и исследование о родственных связях у современных карие- ра от исследования о родственных связях в Византии⁷⁷. Не станем же мы принимать набор кафедр Сорбонны за систему наук или полагать, что разнообразие источников, рассказывающих о нашем опыте (здесь — эллинистические надписи, там - опросы общественного мнения, где-то еще - племя кариера в целом), сделает этот опыт более трансформируемым в науку здесь, нежели там. Конечно, современное сочетание дисциплин, в целом отражающее различия между источниками , имеет все основания для существования, поскольку история пишется на основании источников, а один человек едва ли может владеть и греческой эпиграфикой, и статистическим методом; но нет необходимости принимать различие между источниками за эпистемологическое различие.