Книга -

Социология - это история, которая сама того не знает, и находится, с методологической точки зрения, на до-фукидидовской стадии. Будучи историей, она не может выйти за пределы вероятного, правдоподобного; она может, как максимум, сказать, вслед за Фукидидом, что «в будущем события в силу своей человеческой природы будут представлять собой

подобия или аналогии с событиями прошлого».

Но это правдоподобие будет лишь трюизмом, если его отделить от исторического контекста, в котором оно является действительно истинным. Вот почему Фукидид не говорил ни о законах истории, ни о социологии войны; он говорил только о правдоподобии; согласно J. de Romilly, Пелопоннесская война основана на сложной и стройной системе предполагаемых правдоподобий, а не на формальных законах, поскольку обобщения подобного рода не удается адекватно сформулировать ; Фукидид постоянно размышляет о законах - мы знаем, что историку постоянно кажется, что он видит законы и региональные сущности в пейзажах прошлого, - но никогда их не излагает. Этот отказ формулировать их означает «отказ обеднять» и терять выразительность, поскольку «уроки-обоб- щения, извлеченные из истории, были бы неубедительными, нечеткими и односторонними». В рассказе не существует и не может существовать общего, независимого знания. Не удивительно ли, что тот же Фукидид, для которого ktema - главная ценность его книги, не сообщает нам, однако, что это за ktema, каковы ее аналогии? Может быть, зная, что эта ktema бесконечна, он хотел предоставить читателям заботу извлечь ее из рассказа; ведь эта ktema каждый раз меняется, меняется в зависимости от войны, с которой читатель сравнивает Пелопоннесскую войну. Фукидид не хотел выходить за рамки индивидуального опыта; будучи современником физиков и софистов, он все же не позволил себе создавать искусство истории, teehne, социологию. Таким образом, его книга ставит ключевой вопрос исторического знания: почему, при том что нам везде видятся уроки истории, невозможно записать эти уроки черным по белому, без подтасовок и банальностей? Ответ известен: исторический номинализм, нечеткий характер подлунной причинности делает невозможным постоянное господство какого-то одного уровня причин, более влиятельного, чем другие.