Книга -

Понимание - не инструмент для открытий, не треножник прорицательницы (этот треножник - составление ряда), и не критерий истинности, но оно позволяет восстанавливать цели и «соображения» людей. В одном тексте у Тэна (без вины виноватого) сказано практически то же самое: «Первое действие в истории заключается в том, чтобы поставить себя на место людей, которым мы хотим дать оценку, постичь их инстинкты и привычки, проникнуться их чувствами, думать их мыслями, воспроизвести в себе самих их внутреннее состояние, детально и физически конкретно представить себе их среду, проследить благодаря воображению.. . - нам хочется прервать на этом цитату, поскольку здесь соображения и цели будут подменены наукообразной интерпретацией, - проследить благодаря воображению обстоятельства и впечатления, которые определяли, вкупе с природным характером этих людей, их поступки и вели их по жизни»; такая работа, «раскрывая нам точку зрения людей, чью историю мы рассказываем, позволяет нам лучше их понять, а поскольку эта работа состоит из рассуждений, то она, как и всякая научная работа, поддается верификации и совершенствованию».

...но какие именно - мы не знаем

Мы знаем a priori, что у людей есть цели, однако мы не можем догадаться, какие именно. Зная их цели, можно встать на их место, понять, что они хотели сделать; исходя из того, что они могли ждать от будущего в данный момент (они могли еще надеяться, что Груши появится вовремя), мы можем восстановить их «соображения». Допуская при этом, что их правила поведения были рациональны, или что мы, по крайней мере, знаем, когда они оказывались иррациональны... Но если нам не известны их цели, то никакая интроспекция нам их не раскроет, или не раскроет истинных целей; вот доказательство ad contrario', ни одна человеческая цель не может нас удивить. Если я замечаю, что Наполеон, завязывая битву, старается ее выиграть, то это кажется мне как нельзя более понятным; но если мне говорят о странной цивилизации (разумеется, воображаемой, но едва ли более странной, чем многие экзотические цивилизации или чем наша с вами), где, согласно обычаю, генерал, встречаясь с врагом, должен сделать все возможное для того, чтобы проиграть битву, то, ненадолго растерявшись, я быстро найду возможное объяснение («это должно объясняться примерно как потлатч; во всяком случае, существует какое-то по-человечески понятное объяснение»). Вместо того чтобы применять к этой цивилизации закон: «всякий военачальник предпочитает выиграть битву», - я применю другой, более общий: «всякий руководитель, и даже всякий человек делает то, что предписывает ему обычай его группы, каким бы удивительным он ни казался». Постепенно наше понимание человека может быть сведено к следующему высказыванию: «Человек есть то, что он есть, нужно с этим смириться, то есть понять это»; в этом сущность истории, социологии, этнографии и других наук со слабой дедукцией.