Книга -

Главная и оригинальная черта его книги «О природе и свойствах истории» состоит в попытке выяснить характер исторического знания и его отличие от наук о природе. «История, — пишет он, — есть объяснение и познание вещей единичных, или индивидуальных, и служит она для того, чтобы из них (т. е. из единичного, — О. В.) мы могли познать и уразуметь общее». Далее он рассматривает вопрос, можно ли применить к истории метод естественно-математических наук, устанавливающих общие правила, или законы, и отвечает на этот вопрос отрицательно. Поскольку история занимается только единичными явлениями или событиями, она, по мнению Кекерманна, не в состоянии применять точные методы познания: рассмотрение единичного по самой своей природе несовершенно («... omnis enim tractatio singulariuna sive mdividuorum est imperfecta»). В этом он вполне согласен с одним из ранних представителей скептицизма в отношении ценности истории Корнелием Агриппой Неттесгеймским (1486— 1535).

Еще в 1527 г. Агриппа в книге« О недостоверности и тщетности наук», отмечая расхождения историков в описании любых исторических фактов, пришел к мысли, что невозможно, чтобы большинство этих историков не были величайшими лгунами (mendacis- simi).

К тому же, утверждает он, историки пишут для того, чтобы доставить читателю развлечение (dilectionis causa), сочиняя с этой целью разные басни, а главное, часто выдают желаемое за действительное («... scribuntque поп quod est, sed quod cupiunt»). Вот почему к истории никогда нельзя питать полного доверия.

Этот скепсис в отношении истории, вызванный националистическими извращениями и выдумками Цельтиса (на что Агриппа прямо указывает), а также грубыми ошибками других историков, возродил, но с более глубоким проникновением в проблему исторического метода Кекерманн. Но только он в отличие от Агриппы не распространяет своих скептических выводов на все науки, а на одну лишь историю. Таким образом, отвергается важнейшее завоевание гуманистической мысли, выдвинувшей и отчасти осуществлявшей задачу: поднять историю до ранга науки. Конечно, гуманистическая историография, делавшая в этом направлении лишь первые неуверенные шаги, могла показаться Кекерманну недостойной звания науки. Его, разумеется, нельзя винить в том, что он не предвидел ее дальнейшего развития. Более того, он представляет большой интерес как первый мыслитель, приблизившийся к пониманию одной из центральных задач исторической методологии — выяснению природы исторического знания и предвосхитивший кое в чем немецких философов-идеалистов конца XIX—XX вв. Однако взгляды Кекерманна уже в его время были объективно реакционными. К тому же он упорно отстаивал против Бодена богословскую схему истории, которая была впервые отброшена в Германии только историком Конрингом в 1641 г.? Более того, ту достоверность, в которой Кекерманн отказывает гражданской, или светской, истории, он безоговорочно признает В отношении «священной истории», поскольку последняя является'; выражением «божественного откровения».