Книга -

Первый в своем «Методе изучения истории как священной, так» и светской» (1583) движется в русле меланхтоновской историче ^J ской мысли, сохраняет и «обосновывает» периодизацию по «четы-, рем монархиям» и позволяет себе только одно единственное «новшество» — противопоставление, вопреки Меланхтону, «священной истории» (historia sacra) «политической истории» (historia ро~ litica) и выделение в особую отрасль истории духовной культуры (historia scholastica), в которую он'включает историю языков, наук и искусств. Однако и этой на первой взгляд прогрессивной мысли Рейнек придает богословскую окраску. «Изобретение» вс< χ наук и искусств он, по средневековой церковной традиции, при-'' писывает библейским патриархам; без всякой критики принимает он и прочие библейские легенды, в частности о том, что «до потопа» существовал только «еврейский язык», из которого постепенно развились все другие языки.

Подобно Рейнеку, и Бойрер противопоставляет «человеческую историю» (присоединяя к ней и все естествознание) «истории, бо-. жественной». Прочие его теоретические положения либо навеяны Боденом, либо прямо у него списаны, что не мешает ему подвергнуть французского писателя «разгрому» за его антинемецкую концепцию периодизации всемирной истории.

В конце XVI—начале XVII в. едва ли не единственным немецким оригинальным теоретиком был Варфоломей Кекермаив из Гданска (Данцига). Кекерманн (1571—1609) подвергает критике всех своих предшественников и прежде всего Бодена за попытку отделить светскую историю от церковной и, таким образом, возвращается к меланхтоновской позиции в этом вопросе. Немецкого критика мало интересовало то, что у Бодена, как мы увидим далее, такое обособление «гражданской» истории от церковной было обусловлено стремлением приобрести некоторую свободу мысли от богословской традиции и церковного контроля. С этой точки зрения Кекерманна нужно считать консерватором, хотя его аргументация («нельзя отрывать историю церкви от политической истории») сама по себе принципиально правильна.