Книга -

Усилия Бэкона при всем его преклонении перед абсолютизмом проявить известную объективность сказываются и в его критическом отношении к некоторым чертам характера Генриха VII и к некоторым сторонам его деятельности. Он осуждает страсть короля к накоплению богатств, жестокость по отношению к феодальной знати; таинственность, какою он обставлял все свои решения, даже то, что он был плохим мужем Елизавете Йоркской. Бэкон отмечает непопулярность короля, ненависть к нему в низах, недоверие и тревогу в верхах. Но в качестве поклонника «политического реализма» Макиавелли, которого он не раз цитирует в своих речах и политических трактатах (например, «Об империи»), он дает правлению Генриха VII весьма положительную оценку.⁵⁶ Наибольшее влияние на Бэкона как историка оказали Коммин и Гвиччардини. У первого взяты отдельные характеристики (например, Людовика XI, испанского короля Фердинанда); по образцу «Истории Италии» построены разделы, относящиеся к войнам и дипломатии, их композиция, манера подачи речей. Несомненно, Гвиччардини Бэкон обязан идеей политического равновесия (balance of power), в свете которой оценивается внешняя политика Генриха VII, добившегося, по мнению нашего автора, значительного усиления английского влияния в Европе.⁵⁷

В оценке рассматриваемого труда Бэкона его буржуазными критиками наблюдается большой разнобой. Известный шотландский историк конца XVIII—начала XIX в. сэр Джемс Макинтош, радикал, защищавший Французскую революцию от нападок Берка, низко оценивает Бэкона — апологета абсолютизма, идеализирующего образ короля-тирана. В 70-х годах XIX в. издатели трудов Бэкона (Спеддинг и др.), наоборот, утверждали, что рядом с ним нельзя поставить ни одного английского историка XVI— XVII вв., настолько он всех их превосходит. В конце того же XIX в. немецкий ученый В. Буш «развенчал» Бэкона как оригинального историка, показав его полную зависимость по материалу от предшествующих хронистов.⁵⁸ В середине XX в. Д. Хэй пошел еще дальше, утверждая, что «История царствования Генриха VII» не более, как перевод Полидора Виргилия на английский язык, «который экономнее и богаче латыни Полидора», перевод, дополненный кое-какими материалами из Бернара Андре, Фабиана, Стоу, Спида и парламентских отчетов.⁵⁹ Следуя такому источниковедческому принципу оценки исторического труда, можно и гениальную «Флорентийскую историю» Макиавелли объявить дюжинным произведением.