Книга -

Но наибольшее удивление вызывает не отсутствие гуманности (вполне предсказуемое), а то, что эта невинная жестокость была оправдана, даже узаконена и организована властями; суверен, этот гарант невмешательства природного устройства в общественное устройство, сам являлся организатором смертельных игр среди общественного порядка, а также судьей и председательствующим в амфитеатре. Так что придворные поэты, желая польстить повелителю, даже восхваляли его занимательные изобретения в организованных им ко всеобщему удовольствию казнях (voluptas, laetitia). Итак, проблема не в ужасах, даже узаконенных, поскольку в другие эпохи толпа устремлялась на аутодафе, нередко проходившие под председательством христианских королей: дело в том, что эти публичные ужасы не были прикрыты никакими предлогами. Аутодафе существовали не для развлечения; если бы какой-нибудь льстец восхвалял короля Испании или Франции за то, что он доставил своим подданным такую voluptas, это было бы покушением на королевское величие и на достоинство суда и его приговоров.

В этих условиях прекращение гладиаторских боев в эпоху христианских императоров выглядит тайной, покрытой мраком; что разрушило двойственность и позволило ужасу взять верх над влечением? Не языческая мудрость, не христианская доктрина и не гуманность. Может быть, гуманизация или христианизация политической власти? Но христианские императоры не были профессиональными гуманистами, а их языческие предшественники вовсе не были негуманны, они запретили своим подданным - кельтам и карфагенянам - совершать человеческие жертвоприношения, как англичане ввели запрет на сожжение вдов в Индии. Даже Нерон не был садистом, как принято думать, а Веспасиан или Марк Аврелий - это не Гитлер; если христианские императоры постепенно положили конец гладиаторским боям из христианских побуждений, то они сделали слишком много и слишком мало: христиане об этом и не просили, а хотели бы прежде всего запрещения театра; но как раз театр, со всеми его непристойностями, укоренился, как никогда прежде, и стал очень популярен в Византии. Может быть, языческий Рим был «обществом зрелищ», где Власть предлагала народу зрелища и гладиаторов по соображениям высокой политики? Эта претенциозная тавтология не является объяснением, тем более что христианский Рим и Византия также станут обществами публичных зрелищ. Однако перед нами несомненная истина: невозможно представить себе, чтобы византийский император или христианнейший король предлагали своему народу гладиаторов. Со времен поздней античности власть уже не убивает ради развлечения.