Книга -

Нельзя иерархически расставлять причины по степени важности, даже в целом, и считать, будто экономика вызывает все же более значимые последствия в отличие от не самого внятного бормотания истории идей; категории причин каждого события имеют свою относительную значимость. Мы видели, как национальное унижение низвело на уровень варварства, не преодоленный и ныне, народ, который в течение полутора веков был Афинами Европы, и как мелкий буржуа, попавший в богемную среду, развязал мировую войну, поставив две цели: уничтожить евреев, что является некой формой истории идей, и завоевать для своего народа плодородные земли на Востоке — старинное стремление, идущее от прежних аграрных обществ и античной «жажды земли», проявление которой вызывает оторопь в век индустрии и кейнсианства. Отсутствие постоянной иерархии причин становится очевидным, когда мы пытаемся вмешаться в ход событий: слишком низкий образовательный уровень рабочих - и пятилетние планы и превосходство социализма сведены на нет. Самые разные причины перехватывают друг у друга leadership, и в результате в истории нет ни смысла, ни циклов, она является открытой системой; в этом пункте наш кибернетический век начинает уже формулировать вполне определенные вещи .

В результате получается также, что не может быть истории как науки, поскольку детерминизм не является достаточным условием для существования науки: наука возможна только в тех областях, где всеобщий детерминизм (который невозможно проследить повсюду в его бесконечных подробностях) представляет совокупность более глобальных следствий и может быть расшифрован и использован благодаря упрощенному методу, который применяется к этим макроскопическим следствиям, методу моделирования или методу доминантных следствий. Если детерминизм в рассматриваемой области не содержит этих следствий, то расшифровка неосуществима, а соответствующая наука невозможна. Представим себе калейдоскоп; нет ничего менее определенного, нежели разнообразие картинок, составленных из кусочков цветной бумаги. Можно рассказать историю последовательной смены этих картинок, но можно ли создать науку о них? Да, но при одном из двух условий: либо калейдоскоп должен был сконструирован таким специфическим образом, чтобы за разнообразием картинок можно было обнаружить определенные повторяющиеся структуры, смену которых можно вычислить; либо, как это происходит в случае с порчеными игральными костями, то или иное движение руки должно всегда вызывать (в целом) ту или иную картинку. Если эти условия не выполняются, то самое большее, что можно сделать, — это рассказать историю. Правда, можно будет также заняться составлением топики этих фигур, перечислить цвета кусочков бумаги и основные типы конфигураций, в которые они складываются; короче говоря, можно будет создать общую социологию. Задача довольно бесполезная, поскольку эти цвета и конфигурации существуют лишь на словах и выделены так же «субъективно», как и созвездия, традиционно выделяемые на небосводе.