Книга -

политических, социальных, психологических, экономических и стратегических обстоятельств, которые подразумеваются этими событиями, до некоего «глубинного» анализа, до «социологии» этого конфликта, где название «Верден» будет упомянуто разве что в качестве иллюстрации. Эти два крайних способа, конечно, не соответствуют одной и той же задаче, не опираются на один и тот же выбор явлений, не обращены к одной и той же публике. Так что, начиная писать, никогда нельзя забывать, что хроника событий - не единственный способ писать историю и что она - даже не обязательная ее часть, а, скорее, способ для ленивых. Историк не обязан ограничиваться демонстрацией общеизвестных эпизодов, Марны и Вердена. Он должен видеть вокруг «факта» (каким мы его получаем из исторических источников, коллективной памяти и школьной традиции) тысячу других возможных композиций и быть готов гибко изменить уровень описания, если того потребует целесообразность. Под целесообразностью имеется в виду внутренняя последовательность; все способы описания хороши, главное - придерживаться того способа, который был выбран. Книга, посвященная войне 1914 г., и только ей, обязана быть нарративной и рассказать о Вердене; в общей истории война 1914г. должна быть представлена только в основных, «социологических» чертах.

Сложность последовательного синтеза

Внутренняя последовательность, легкость в изменении уровня описания «фактов» - вещи прекрасные, сложные и редкие; чаще всего книга по истории состоит из ряда описаний различного уровня. Книга по истории античного Рима расскажет о военных событиях в нарративной манере; особенности стратегии древних, отличающие ее от современной стратегии (см. об этом Ardant du Picq), и неизбежная эволюция древнеримской имперской политики будут представлены как нечто вытекающее из Деталей их проявления в истории; политическая история будет описываться то подробно, то в общем; изложение литературного процесса будет основано на том, что феномен литературы всегда и везде одинаков, и ограничится перечислением произведений и авторов; общественная жизнь, напротив, получит гораздо более полное освещение. Короче говоря, историк как будто обращается то к специалисту, которому атмосфера античного Рима и не-событийная информация хорошо известны и представляются очевидными, почти как самим римлянам (погруженным в них