Книга -

Исторический номинализм

Следовательно, когда Mappy пишет, что история субъективна, то можно согласиться с духом этого утверждения и взять его за ktema es aei эпистемологии истории; в контексте данной книги мы примем иную формулировку: поскольку все исторично, история будет тем, что мы выберем. И потом, как напоминает Марру, субъективное не означает произвольное. Предположим, что мы наблюдаем из окна (историк как таковой - кабинетный работник) за толпой демонстрантов на Елисейских полях или на площади Республики. Primo, перед нами будут люди, а не behaviour ноги рук, который можно делить до бесконечности: история не наукообразна, а подлунна. Secundo, там не будет элементарных фактов, потому

A. Toynbee in / 'Histoire et ses interpretations, p. 132.

иго всякий факт имеет смысл лишь в своей интриге и отсылает к множеству интриг: политическая демонстрация, определенная манера передвижения, случай из жизни каждого демонстранта и т.д. Tertio, непозволительно утверждать, что только интрига «политической демонстрации» достойна Истории. Quarto, никакой геометрал не охватит всех интриг, ииорые можно выбрать на этом событийном поле. Во всех этих пунктах история субъективна. Однако все, что делают субстанции-люди, как это ни расценивать, остается совершенно объективным³³. Итак, мы видим, что означает под пером Mappy субъективность, которая вызывает протесты (целомудрие Клио должно оставаться вне подозрений): это не «идеализм», а просто «номинализм»; а поскольку мы желали бы теперь убедить в этом читателя, то не может быть ничего уместнее номиналистской концепции истории³⁴.

³³ Те географы, которые хорошо понимают методологию своей науки, также признали субъективность понятия "регион" (его роль в географии в точности соответствует роли интриги в истории) и выступили против "Тойнби от географии" — Риттера, верившего в реальность регионов Земли. Помимо большой статьи Шмит- теннера (прим. 29) см. замечания Н. Bobek и Н. Carol, опубликованные в указанном сборнике W. Storkebaum, р. 293, 305, 479. Географ может делить пространственный континуум на регионы, выбирая между бесчисленными точками зрения, и регионы эти не имеют объективных границ и объективного существования. Если же мы, подобно Риттеру, попытаемся отыскать "истинное" деление на регионы, то придем к неразрешимой проблеме соединения точек зрения, к метафизике органической индивидуальности или к характерологии ландшафта (идея геометрала является смягченным вариантом этих суеверий). На практике соединение точек зрения сопровождается путаницей; либо по ходу дела незаметно перепрыгивают с одной точки зрения на другую, либо делят континуум с точки зрения, выбранной произвольно или неосознанно (исходя изтопонимики или из административно-территориального деления). Идея субъективности, то есть свободы и равенства точек зрения, вносит в географию и в историю окончательную ясность и звонит в колокол по историзму. Однако из этого не следует (и Mappy возражает против такого смешения), что происшедшее в прошлом является субъективным; так же как нет ничего более объективного, чем земная поверхность - предмет географии. География и история представляют собой два случая номинализма: отсюда невозможность истории a Ia Тойнби и географии a Ia Риттер, для которыхрегион или цивилизация существуют реально