Книга -

Своеобразная судьба обоих произведений в католических и протестантских землях объясняется тем, что они, с одной стороны,, проникнуты сильным националистическим духом и, следовательно, могли служить интересам даже верных католицизму баварских герцогов, с другой, — содержат острую критику католической церкви и отчасти социально-политической структуры предрефор- мационной Германии, что делало их орудием пропаганды протестантизма.

Националистическая окраска «Баварской хроники» видна уже из предисловия к ее первым двум книгам, в котором автор формулирует свою задачу. «Я хочу кратко рассказать о том, — пишет он, — как римляне и их императоры, хотя и стали господами всего мира, под натиском наших предков, немцев, были обращены в бегство, разгромлены и уничтожены» (Chronik, IV, 583). Для прославления этих доблестных немецких предков Авентин приводит в качестве достоверных данных все легенды об их происхождении от троянских героев и даже от воинственных народов древнего Вавилона. Короли у германцев появляются, согласно Авентину, за тысячу лет до разрушения Трои. Выводы Ренана о подложности фрагментов Бероза Авентин игнорирует и пользуется этой фальшивкой для того, чтобы доказать, что предки французов никогда не жили на территории Германии. Бойев он считает германским племенем баваров, вопреки Ренану, правильно относившему бойев к кельтам и выводившему баваров от маркоманов. Впрочем, для него галлы, галаты, кельты — все это немцы (die Teutschen), Галлия и Германия до рождества Христова составляли одну страну, население которой говорило на одном, немецком, языке (там же, IV, 205, 217, 208). В германцы Авентин записал даже скифов (там же, 153, 206).

С особой любовью Авентин рассказывает о воинских подвигах «природного немца» Карла Великого. По сравнению с ним Александр Македонский — ничтожество, ибо он победил невоинственных, изнеженных азиатов, тогда, как Карл одолел могучие дикие племена. В угоду своим заказчикам, баварским герцогам, Авентин утверждает, что род Карла происходит от древних баварских князей. Все эти и тому подобные фантазии должны были, очевидно, продемонстрировать баварский патриотизм историка и обеспечить хороший прием его книге. В остальном Авентин действует как добросовестный ученый, применяя принципы гуманистической критики к средневековым памятникам и широко используя ценные документальные источники. Большое преимущество перед другими историками-гуманистами дает Авентину его талант рассказчика и общедоступный живой народный язык, на котором написана хроника.