Книга -

Об этом можно сказать одним словом или сотней слов: идеологии не существует, несмотря на священные тексты, и нужно решиться никогда больше не употреблять это слово. Оно обозначает либо абстракцию, то есть смысл некой практики (именно в этом смысле мы его только что употребляли), либо более или менее книжные реалии, политические, философские доктрины, даже религии, то есть дискурсивные практики. В рассмотренном примере идеология будет обозначением того, что можно отнести к доктрине царя-батюшки, какой ее воспринимают историки, исходя из действий царя: «Поскольку вещи являются тем, чем они являются, - напишут историки, - а народ - это просто ребенок, то нужно защитить его от него самого, отвадить его от кровожадности и дурных нравов примерными наказаниями, сделав ему сначала публичное внушение и пригрозив грядущими бедами». (Конечно, не исключено, что, если у царя был юмор и дар слова, то он сам осознал все это, так же как будущие историки; но вопрос не в этом.) И потом, в ту же эпоху существовала идеология, но во втором смысле слова, а-именно христианская религия; она также осуждала дурные мысли, но имела о них несколько иное представление: искушения плоти казались ей более опасными, чем кровь гладиаторов.

Исчезновение гладиаторских боев в течение долгого времени приписывали влиянию христианской доктрины на сознание; на самом деле это исчезновение обусловлено трансформацией политической практики, которая изменила свой смысл, поскольку вещи «объективно» уже не были тем, чем они были до того . Эта трансформация не затрагивает сознание; незачем убеждать царя в том, что народ.является ребенком: он и сам прекрасно это понимает; но подлинный интерес у него вызывают только средства и подходящие моменты, чтобы лелеять и наказывать этого ребенка. Нам понятна разница между идеологией как доктриной и идеологией как обозначением практики. (Впрочем, у этой доктрины тоже есть скрытая часть айсберга, она соответствует дискурсивной практике, но это уже другое дело.) Точно так же историки спорили об ужесточении уголовного права во времена христианских императоров, особенно в области сексуальных преступлений: было ли это влиянием христианства? Или право становилось более вульгарным, поскольку император был настроен более патерналистски по отношению к своему народу, так что он широко применял народный идеал талиона и даже превосходил его? Правильным будет, видимо, второе объяснение.