Книга -

В посмертном сочинении Платона, законченном одним из его учеников, говорилось о том, что третья, движущаяся с той же скоростью, как и Солпце, планета не имеет греческого названия потому, что ее открыли и пазвали варвары, жившие в более благоприятных климатических условиях. Но позднее планеты все же получили названия по именам богов: утренняя и вечерняя звезда — по имени Афродиты, а только что упомянутая безымянная — по имени Гермеса. Оставались еще три, более медленно движущиеся планеты. Самая медленная была названа по имепи Кроноса, следующую решено было назвать звездой Зевса, а последнюю, самую красную,— звездой Ареса¹⁸. То, что у Платона впервые встречаются здесь в качестве наименований планет имепа богов, столь совпадающие с вавилопскими, показывает, что в это время влияпие Востока на греческую астрономию уже давало о себе знать.

Движение Сходства, самое быстрое из всех, опережало все остальные движения, причем суточное обращение Солнца, Луны и планет было более медленно и происходило по спиралям. В то же время другие тела, которые наиболее быстро двигались по своим орбитам, оказывались самыми медленными при суточном обращении, и наоборот. Это снова приводило к установлению в движениях небесных тел противоположности между наблюдаемым явлением и его внутренней сущностью. В «Законах» говорилось, что греки клеветали на богов, утверждая, что они ходят весьма различными путями, тогда как в действительности они всегда придерживаются одной и той же орбиты; клеветой считалось и то, что самыми быстрыми богами (плапетами) называли тех из них, которые в действительности были самыми медленными.

Хотя из всего этого представление о космологическом учении Платона и его системе мира складывается без какого-либо сомнения или двусмысленности, все же есть у пего несколько фраз, которые могут привести к выводу (породившему обширную дискуссию), что Платон в последние годы жизни пришел к идее осевого вращения Земли. Но этому противоречит следующее. Только в том случае, если бы он рассматривал обращение неба как видимое, кажущееся, он мог назвать движение Сатурна в действительности самым медленным, а Луны — самым быстрым. Он не мог бы этого сделать, если бы обращение неба было для него реальностью. Но следует отметить и противоречие, что для Платона деление результирующего движения на суточное обращение и собственное движение вдоль эклиптики, при котором Сатурн оказывался наиболее медленным, было умственной работой, процессом абстрагирования, т. е. более глубокой реальностью, которую можно было назвать сущностью мироздания.