Книга -

Но чаще всего мы - невольные оптимисты: нам хорошо известно, что снисходительность редко бывает уместна, и что общества являются только тем, чем они являются исторически; например, нам хорошо известно, что у каждого общества есть свой список того, что мы называем задачами государства: одним нужны гладиаторы, другим - социальное обеспечение; нам хорошо известно, что разные цивилизации занимают различные «позиции» по отношению к «безумию». В общем, мы считаем, что государства не похожи друг на друга и в то же время верим, что государство — это государство. Вернее, мы верим в это только на словах: ведь, став осмотрительнее, мы не возьмемся за составление полного, или идеального списка задач государства: мы слишком хорошо знаем, что история изобретательнее нас, и мы не исключаем, что когда-нибудь на государство возложат ответственность за любовные огорчения. Так что мы избегаем составления теоретического списка, мы придерживаемся списка эмпирического и открытого: мы «регистрируем», какие задачи были поставлены перед государством на сегодняшний день. Короче говоря, государство с его задачами представляет для нас лишь слово, а наша оптимистическая вера в этот естественный объект, видимо, не очень искренна, поскольку она остается без дел. Тем не менее это слово по-прежнему внушает нам веру в нечто, именуемое государством. И хотя нам известно, что это государство - не объект, который мы могли бы заранее теоретически исследовать и развитие которого позволило бы нам его постепенно открывать, мы все же не отводим от него взгляда, вместо того чтобы попытаться найти подводой практику, проекцией которой оно является.

Это не значит, что вся ошибка заключается в вере в государство, тогда как существуют только государства: наша ошибка — в вере в государство и в государства, заменяющей изучение практик, которые проецируют объективации, принимаемые нами за государство или за его варианты. В процессе становления разражаются различные политические