Книга -

Нельзя утверждать, что один факт является историческим, а другой - занимательным случаем, достойным забвения, поскольку любой факт входит в какой-то ряд и только в нем получает относительное значение. Может ли, как утверждалось, значимость последствий сделать один факт более важным, чем другой ? Блаженны те, кто может выделить и проследить до наших дней последствия поражения Афин в 404 г.; и потом, как известно, «происхождение редко бывает привлекательным». К тому же, сами последствия пришлось бы выбирать; здесь и возник бы докучливый вопрос о «смысле истории», о смысле, который ей придают: Вергилий и судьбы Рима, Маркс и буржуазия, Огюстен Тьерри и третье сословие, Лависс и единство французской нации. В любом случае критерий значимости последствий - это всего лишь фикция, порожденная чрезмерной серьезностью: история рассказывает о войнах Людовика XIV ради них самих, а не ради далеко идущих последствий, которые они могут иметь. Не лучше ли судить об относительном значении события, исходя из ценностей самой эпохи? При этом мы бы, из милосердия, принимали за объективность субъективность главных заинтересованных лиц; к сожалению, сами ценности являются такими же событиями, как и прочее.

О Вестфальском мире говорят не ради того интереса, который он представлял для современников; если бы эти договоры остались незамеченными современниками, то их безразличие было бы просто еще одним событием. У нас нет того интереса к цирку, какой испытывали к нему древние римляне, но нас интересует их интерес к нему. А будет ли исто- • рическим то, что не индивидуализировано, что касается человека как общественного существа? Пусть на это ответят те, кто чувствует себя способным провести такое различие и увидеть в нем смысл.