Книга -

Для того, чтобы события возбуждали наше любопытство, присутствие человека не требуется. Ведь особенность человеческой истории заключается в том, что мы познаем другого иными способами, нежели физические феномены; например, геологическая история имеет совершенно другую ауру по сравнению с человеческими событиями; мы часто говорим о смысле, понимании, но точное и более простое слово - это целесообразность. В мире, каким он предстает перед нами, главным для ведения человеческих дел и их понимания является то, что мы замечаем в себе и признаем за другими наличие предвидения, формирующего замысел, который, в свою очередь, определяет образ действий. Но эта человеческая целенаправленность не влияет на эпистемологию истории; она не учитывается историком в момент синтеза; она относится к самому нашему опыту, но не к специфике того, что рассказывает об этом опыте историк; мы находим его как в романе, так и в любом обрывке разговора.

Событие и источник

История - это рассказ о событиях: из этого следует все остальное. Будучи прежде всего рассказом, она, как и роман, не вынуждает нас вновь переживать опыт прошлого ; прошлое, вылепленное историком, - не то, что переживали действующие лица; это изложение, и оно позволяет устранить некоторые ложные проблемы. Подобно роману, история разбирает, упрощает, организует, умещает целый век на одной странице , и это обобщение в рассказе не менее спонтанно, чем обобщение в нашей памяти, когда мы вспоминаем о последних десяти годах. Рассуждения о неизбежном разрыве между нашим опытом и упомянутым в рассказе приведут лишь к констатации того, что для «ворчуна» Ватерлоо было не таким, каким оно было для маршала, что об этой битве можно рассказывать и в первом, и в третьем лице, говорить о ней как о битве, как о победе англичан или поражении французов, что можно с самого начала намекнуть на ее эпилог или же сделать вид, что он стал для вас открытием; такие рассуждения могут привести к забавным эстетическим опытам; для историка они обозначают некий предел.