Книга -

Исходя из этой установки, Макиавелли делает движение плебейства и восстание Чомпи в 1378 г. центральным пунктом всего изложения в третьей книге. Кратко, но необычайно отчетливо он объясняет причины недовольства младших цехов, внецеховых ремесленников и особенно низших слоев плебейства — чомпи, sottoposti — существующим порядком. «Подчиненные другим цехам соответственно характеру их занятий, они никогда не полу·»' чали удовлетворения своих жалоб на хозяев, которые их угнетали; ведь им приходилось обращаться к начальству того самого!' цеха, который ими управлял... А больше всего таких sottopostl было у цеха Лана, который своею промышленностью... давал дает заработок (дословно: «кормит») большей части плебейств и младших цехов» (там же, III, 12, 145 сл.). Маккиавелли враж дебен этим бесправным массам наемных рабочих, он радуется вместе с Бруни и всеми другими историками Флоренции, их раз грому; он, вслед за Бруни, превращает предателя восставши чомпи Микеле ди Ландо в великого героя, спасителя республик банкиров и предпринимателей. Но, как гениальный историк, Ma-ί киавелли ищет причины восстания там, где их только и можно было найти: в противоположности классовых интересов чомпи # их угнетателей." V

Из приведенных примеров видно, что по своим политическим симпатиям Макиавелли примыкал к «средней», зажиточной бур- жуазии, противостоявшей, с одной стороны, мелким ремесленникам, с другой, — небольшой группе самых богатых и знатных семейств. Он выступает против лишения магнатов их политических прав, введенного «Установлениями правосудия», и полагает, что расцвет Флоренции в первой половине XIV в. стал возможным лишь благодаря смягчению этого излишне сурового закона. В таком же умеренно-консервативном духе он оценивает и события истории Италии в целом. Так, касаясь Остготского королевства, он подчеркивает, что благосостояние Италии всегда зависело от существования сильной власти. Теодориху Остготскому как сильному государю он поет настоящий панегирик. Смена остготов византийцами, затем лангобардами ослабила страну. Отсюда немед-' ленно делается общий вывод: опасно менять власть, допускать внутренний перевороты, ибо история учит, что даже ничтожные? перемены в государственном строе губят самые могучие государ-i ства (там же, I, 5, 22). Таков же характер его замечаний по по-, воду щбели лангобардской власти в Италии (там же, I, 5,27 сл.),' Это превознесение сильной власти, хотя бы в форме монархии, этот страх перед переменами в государственном строе, хотя бы ничтожными, весьма симптоматичен в устах Макиавелли, убежденного республиканца и гражданина города, перенесшего за свою историю больше переворотов, чем любая страна в Европе. Тоска по сильной власти и прочному порядку, выраженная с еще большей силой в книге «Государь» («II principe), объясняется тем, что для раздробленной и полной междоусобиц Италии как раз в период наибольшей творческой активности Макиавелли наступали тяжелые времена.