Книга -

¹⁰⁴ De la Republique, 1. I, ch. XI: «De puissance seigneuriale, et s'il fau souffrir les esclaves en la Republique bien ordonnee». Ср.: Η. Bau dril

¹¹¹ Methodus, IV, 64: «... historicus vir gravis, integer, severus, intelli- gens, disertus, et quasi vitae communis ac privatae omniumque rerum magna- rum et scientia instructus esse debeat».

¹¹³ Η au ser, III, 14; II, 167; Α. Τ i lie у. The Literature..., v. 11 ch. 24; ср., однако, отзыв Моно (G. Μ о и о d. Du progres...): «Замечатель-| ный труд». Баттерфилд (Н. Butterfield. Man and his past. Cambridge, 1955) дает небольшой экскурс об «Истории историй», не обнаруживающий серьезного знакомства этого английского ученого с книгой Лопленьера; Аткинсон (Geoffry Atkinson. Les nouveaux horizons de la Renaissance frangaise. Paris, 1936, p. 425 s.), а еще более Вивенти (Corrado V i ν β η t ii AUe origini dell' idee di civilta... e gli scritti di H. de la Popliniere. R. St it., LXXIV, fasc. II, 1962, pp. 225—247) отдают должное этому труду По№ леньера, впервые показавшему «широчайшую панораму истории историог рафии» (там же, стр. 239). Однако отвергнув оценку Озе, оба автора уда· рились в противоположную крайность: они преувеличили оригинальности Попленьера, приписав ему и мысли, заимствованные у Бодена.

триваемые с тех же позиций общечеловеческой морали, как и все вообще социально-политические проблемы в «Утопии». В отличие от Макиавелли, который превыше всего ставит «государственный интерес» (la raison d'etat), отказываясь применять к оценкам действий государей обычные моральные критерии, Мор считает одни и те же принципы морали обязательными и в политике, и в отношениях между людьми. На примере Ричарда III он задается целью показать аморальность государственной власти, использующей коварство и голое насилие для достижения своих целей. В эпоху становления абсолютной монархии эта проблема была исключительно актуальной. Макиавелли решает ее как ученый, анализирующий методы действий, применяемые для захвата и удержания единоличной власти, только с точки зрения их эффективности и целесообразности. Мор также дает историю захвата Ричардом III абсолютной власти и усилий удержать ее, но этот король в его изображении предстает как внушающий отвращение физический и моральный урод с низкой, злобной, завистливой душонкой. Ему противопоставлен его брат — «рыцарски благородный», «великодушный», «добрый» Эдуард IV, хотя история не дает для такого противопоставления никаких серьезных оснований. Однако обе характеристики были целиком восприняты английскими хронистами XVI в. Холлом и Холиншедом, а через них Шекспиром, и стали господствующими.