Книга -

Хроника Шеделя получила в Германии широкое распространение. Она была роскошно издана известным типографом Απτό-, ном Кобергером в 1493 г. почти одновременно на латинском и немецком языках. 2000 гравюр работы Вольгемута, украшающие книгу, немало способствовали ее успеху.

В социальном, экономическом и культурном отношениях итальянское пополанство опередило немецкое бюргерство по крайней мере на целое столетие. Те элементы нового, которые мы наблюдаем в немецких бюргерских хрониках XV в., выступают даже в более яркой форме в итальянских городских хрониках XIV в. В Италии не было сословной замкнутости, которая содействовала укреплению закоснелых средневековых предрассудков, характерных для немецкого бюргерства. Существенное различие в социальной атмосфере итальянского и немецкого города было отмечено в начале XV в. молодым Леонардо Бруни. В 1414 г. он писал из Констанцы своему другу Поджио, что ему кажется весьма странным резкое деление в немецком городе на бюргеров и знать (т. е. патрициев). «Если бюргер разбогател и пйтается войти в сословие знати, — сообщает Бруни, — те считают это оскорблением своего достоинства и не допускают этого никоим образом. Знать считает занятие торговлей и ремеслом весьма постыдным. Это — занятие для одних только бюргеров. Знатные оберегают свою рыцарскую честь и живут на доходы от наследственных имений». С чувством гордости за свою родину Бруни подчеркивает в своих письмах из Германии, что его земляки гораздо образованнее и дружелюбнее, чем люди в других странах.

При всем том политические и связанные с ними исторические представления итальянских писателей XIV в. еще полностью зависят от церковно-феодальной традиции. Даже такой гигант, как Данте, видит в средневековой «всемирной монархии» учреждение «божественное», «чудо» истории. От этой монархии он ожидает спасения Италии и всего человечества. Для Данте эта монархия — непосредственная преемница, прямое продолжение древней Римской империи. Вообще для него еще не существует никакого различия между античным мирвм и его эпохой (исключая различие религий); в этом отношений он разделяет антиисторизм всех людей классического средневековья.