Книга -

У Марка Блока, Пиренна или Сайма, к сожалению, нет ничего, кроме истории: поэтому имена этих историков произносят с почтением, но не вдаваясь в подробности.

Со времен Канта мы знаем, что науке следует учиться у ученых и обращать внимание на то, что они делают, а не на то, что они иногда говорят делать; мы видим, как историки занимаются эпиграфикой или приходскими книгами и гораздо меньше озабочены выработкой общей концепции исторических и социальных явлений. Да и зачем она им? Их ремесло - разъяснять в подлунной манере, а понимание не выносит рядом с собой объяснений какого-либо другого типа. Предложим им исторический материализм. Одно из двух: либо соотношение между экономической и социальной сферами может быть установлено на уровне фактов, и тогда материалистическая теория теряет свой смысл, либо оно недоступно пониманию, и теория становится мистикой. Ведь если полагать, что водяная мельница порождает крепостное право таким же таинственным для нас образом, каким избыток мочевины порождает мрачные видения, то в этом случае марксизм является предметом веры; но он заявляет о своем историзме и утверждает, что связь между мельницей и крепостным правом обнаруживается эмпирически. В таком случае проблема уже не в проповедовании идеи о базисе, определяющем настройку, а в выстраивании последовательной интриги, связывающей мельницу из первого акта, с крепостным правом из второго акта, и все это без вмешательства какого бы то ни было dem ex machina. Если марксизм прав, то сама логика фактов подведет нас к такой интриге; в ожидании этого счастливого дня оставим марксизм в кладовке, куда складывают иллюзии и благие намерения. Или марксизм противоречит практическому объяснению крепостного права, и он ложен, или он согласуется с ним, и тогда он избыточен; историческое объяснение может быть только конкретным; всякое другое объяснение, в лучшем случае, будет его повторять. Марксизм мог бы быть констатацией истины: «изучая фактические подробности истории, мы замечаем, что экономические причины имеют исключительную важность»; но он не может быть методом, заменяющим понимание. Он может быть как максимум эвристикой.