Книга -

схем к событиям, он довольствуется глазами, данными ему, чтобы видеть; надо только не отказываться видеть, не притворяться, что не понимаешь того, что понимаешь! Ведь, как известно, существует искушение методическими излишествами, толкающее нас на безуспешный и трудоемкий поиск условий понимания, которых мы даже не стали бы искать, если бы мы их уже не видели; это искушение наукообразием: переиначить непосредственное восприятие. Немало социологов «будут так же делать вид, что они обращаются к социальному факту как к чему-то незнакомому, словно их исследование никак не связано с их опытом социальных субъектов в сфере межсубъектных отношений; под тем предлогом, что социология создается не благодаря этому реальному опыту, что она является его анализом, разъяснением, объективацией, что она перекраивает наше первоначальное видение социальных связей, они не вспомнят о еще одном очевидном факте: что мы можем расширять наш опыт социальных связей и формировать представление о подлинных социальных связях только по аналогии или по контрасту с тем, что мы пережили, короче, благодаря воображаемым вариациям этих связей» . Поэтому мы с облегчением узнаем, что социологи только что закончили разработку метода, называемого контент-анализом (content analysis), который заключается в прочтении и осмыслении некоего corpus 'а текстов с социологической точки зрения; когда социолог занимается социологией прессы или образования и изучает Ie Canard enchatne или отчеты об экзаменах на звание титулярного профессора, то его метод заключается в том, чтобы прочесть эти тексты и выявить в них идеи и темы, как это делает любой читатель.

Таким образом, историческое объяснение заключается в том, чтобы найти для истории способ объяснения, который, так или иначе, был нам «всегда известен»; вот почему его можно назвать пониманием, вот почему история нам знакома, и мы всегда чувствуем себя в ней как дома. У историографии не было своего Галилея или Лавуазье, да и не могло быть. Поэтому в ее методе не произошло никакого прогресса со времен Геродота и Фукидида, как бы странно ни выглядело это утверждение; зато источниковедение и особенно, как мы увидим ниже, историческая топикадостигли значительного прогресса. Нередко делались попытки преодолеть наивные воззрения благодаря какому-нибудь открытию, относящемуся к функционированию истории; классическим примером здесь является экономический материализм. Эти методологические поиски так и не увенчались успехом, и главная проблема философов, проповедующих какую-либо историческую методологию, заключается в том, чтобы вернуться к очевидности и здравому смыслу в тот момент, когда они становятся историками; известно, что Тэн-историк делает нечто иное и с большим успехом, нежели Тэн-теоретик, что марксисты «ослабляют» свой детерминизм, что Огюст Конт, который говорит об исторической неизбежности, добавляет затем, что это «изменчивая неизбежность».