Книга -

С конца XI в. возникают анналы Венеции, Генуи, Пизы, которые легли в основу позднейших городских хроник. Наиболее замечательна серия анналов, которые по поручению правительства Генуи велись в этом городе непрерывно в течение XII и XIII вв. Инициатором серии был видный представитель правящих кругов Генуи и военный деятель Каффаро (ум. 1166). Анналы Генуэзской республики, начатые им еще в 1100 г., Каффаро довел, уже в глубокой старости, до 1163 г. Как в этом, так и в других произведениях он обнаруживает широту взглядов, боль-: шую осведомленность, горячий патриотизм.¹⁰¹

Серию генуэзских анналов закончил в конце XIII в. Джакомо Дориа (ум. 1294), который превзошел всех своих предшественников, включая и Каффаро, ясностью мысли, хорошим стилем, интересными данными о политическом устройстве республики, об организации ее войска, флота и финансов. Уго Бальцани считает анналы Генуи «самыми полными для всей эпохи коммун», отмечая точность и простоту их языка, лишенного реторических украшений, обилие фактов, имен и дат, любовь к родине и беспристрастие в суждениях.

Отмеченные особенности историографии в трех районах Италии получили дальнейшее развитие в XIII столетии.

В истории становления церковно-феодальной культуры XII век занимает, пожалуй, самое видное место. Именно тогда получили завершение или приняли ярко выраженные формы такие ее черты, как символизм, т. е. отыскивание в видимых явлениях скрытых признаков божественной воли, иерархическое представление о мире, схоластический абстрактно-рационализирующий метод научного мышления, вступающий в борьбу с мистико-аске- тическим направлением. Хотя в историографии эта борьба, происходившая на высотах философии, получала очень неравномерное, можно сказать, спорадическое отражение, однако и здесь можно заметить отчетливые признаки поступательного движения. Следуя за рационалистической философией, историческая мысль делает первые шаги, выводящие ее за границы аскетического отношения к миру и религиозно-назидательных задач исторического повествования. Историк втягивается в мирские интересы, определяет свое отношение к событиям не по окостеневшим традиционным схемам, а сознательно, в соответствии со своей классовой природой и партийной позицией. Один порывает с дуалистической и провиденциальной евсевианско—августиновской концепцией истории (Иоанн Сольсберийский), другой обнаруживает острокритическое отношение к авторитетным · источникам (например, Гвиберт Ножанский или Уильям Ньюбургский); многие, не довольствуясь хронологической регистрацией событий, начинают комбинировать факты, устанавливать причинные связи между ними, обращать внимание на предпосылки и мотивы действий масс и отдельных личностей (Гвиберт, Оттон Фрейзинген- ский, Эадмер, Уильям Мэмсберийский). В ряде работ можно найти и реалистические картины быта, и понимание социально- политической и экономической обстановки, и живые портреты исторических деятелей (Ордерик Виталий, Адам Бременский, Геральд Камбрейский). Упорядочивается и внешняя форма ряда исторических произведений в связи с их делением на книги и главы, появлением оглавлений, раскрывающих содержание каждой книги; улучшается стиль. Однако эти признаки прогрессивного развития нигде не встречаются в развернутом виде и все сразу; те или другие из них представляют достижения отдельных талантливых историков, но они не стали завоеванием целой школы или направления, не были закреплены в каком-либо теоретическом произведении. Поэтому они и не могли стать исходным моментом дальнейшего подъема средневековой историографии, ни нарушить ее характерных, типичных особенностей.