Книга -

В этом мы убедимся при рассмотрении историографии XIII и XIV вв.

5. ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ В XIII в.

Буржуазные медиевисты, увлеченные идеей «Ренессанса XII века», склонны рассматривать XIII столетие как время за- метноцо упадка историографии, так как «лучшие умы» с пренебрежением отворачиваются от «лживых басен историков», чтобы целиком посвятить себя решению проблем натурфилософии на основе Аристотеля и его арабских комментаторов. Иногда это столетие даже сближают с XVIII веком, который имеет репутацию «антиисторического». Все это является сильнейшим преувеличением. Во-первых, уже в XII в. раздавались жалобы на пренебрежение к «гуманитарным» занятиям. Иоанн Сольсберийский в «Металогикусе» пишет: «Поэты и историографы почитались презренными людьми, и если кто прилежно занимается трудами древних, был на дурном счету и смешон для всех». Еще более резко высказывается Геральд Камбрейский. Большинство увлекается, по его словам, логикой или правоведением. К свободным искусствам снисходят лишь немногие и незначительные люди. Образованность пришла в упадок, а люди, преданные литературным занятиям, вызывают даже ненависть. Во-вторых, несмотря на увлечение в университетах XIII в. натурфилософией, историческая литература продолжала расти и достигла некоторых новых успехов. Правда, философско-теологические обобщения и элементы критики почти исчезают со страниц всемирных хроник, зато сильно развиваются новые жанры исторических произведений — мемуары, монографии, учебники, городские хроники. Правда, среди историков мы уже почти не встречаем высокопоставленных представителей церковной иерархии, хорошо осведомленных в вопросах «высокой политики», зато растет число историков-мирян, в трудах которых заметны признаки секуляризации исторической мысли. Одним из самых прогрессивных моментов, характеризующих историографию XIII в., является частичное вытеснение латинского языка народными языками, благодаря чему исторические знания стали доступны более широким кругам читателей. Интересы последних, а не только интересы церкви и крупнейших светских феодалов, начинают влиять _Яа отбор материала, на форму и содержание исторических работ. Историки теперь ставят перед собою как главную задачу сделать свои произведения возможно более занимательными, в связи с чем в них резко возрастает удельный вес легенд, басен, ходячих анекдотов и т. п. Характерно также, что этно-географиче- ские описания далеких стран, включаемые в общие исторические труды, заимствуются теперь не столько из античной литературы, как это практиковалось в хрониках XI—XII вв., сколько из «хождений» богомольцев в «святую землю», из отчетов о посольствах и путешествиях монахов и купцов (Плано Карпини, Рубрука, Асцелина, Симона из Сен-Кантена, Марко Поло, его спутника Гильома Триполитанского и др.).