Книга -

— Сам видел? — спросили Тимофея.

— А как же,— ответил полесник,— медведь висит мертвый между деревьями, и у йедведя нос в муке. И Мануйло, весь зеленый от злости, и неспокойный, читает ему:

— Ты медведь, и у тебя есть дом: твоя теплая шкура.

Я тебя не трогал и не хотел трогать.

Шкура твоя дешевая.

И ты опасен.

Зачем же тьт хотел взять у меня муку?

Ты недобрый сосед! .

И говорит мне:

— Возьми его себе, Тимофей, дарю тебе. Мне он не нужен.

^v — А куда,— говорю,·—мне с медведем в суземе?

И не взял. - Сидор спросил:

• — А не слышал ли ты о том, ч.то война кончилась?

—- Нет,— ответил полесник,— чего не слышал, о том говорить и не буду: не слыхал о войне, а медведя видел своими глазами — висит между деревьями в петле, сам неживой, а нос в муке весь белый.

Посидев немного еще, все гости расстались: Сидор пошел в Коми, Тимофей, сам пинжак, пошел на Пинегу, неизвестный полесник, сказав Сидору: «Догоню на Вороньей пяте»,— принялся варить себе чай.

А неоконченный разговор о правде остался березкам, они будут ждать: может быть, придут люди новые и скажут новое слово о правде истинной.

глава тридцать пятая

Не первого на своем веку довелось Мануйле взять медведя петлей на своем путике. Но никогда не было такого медведя, чтобы весь его нос и до самых глаз был в муке.

В этот раз Мануйло был очень зол на медведя, но когда увидал белый нос, то сразу чем-то смутился. И сразу же начал читать медведю свои слова, как видно ему в наставление, а себе в оправдание. Он говорил ему, что ей один полесник слова не скажет, если голодный медведь возьмет себе на еду сколько-нибудь дичи на путике. Говорил, что добрый сосед все равно добрый гость—¹ будь он человек или медведь, но как можно простить медведю дерзкое похищение дареной колхозом муки?