Книга -

Ланглуа и Сеньобоса, но и всю серьезную историографию, начиная с Фукидида. Весьма прискорбно, что от Пеги до Sein und Zeit и Сартра оправданная критика научности в истории служила подспорьем для всяческих проявлений антиинтеллектуализма. По правде говоря, непонятно, как требование Пеги могло бы реализоваться и к чему оно привело бы в историографии. История - это не прошлое «расы»; как тонко замечает Кроче , отрицание времени в истории может показаться парадоксальным, но тем не менее, понятие времени для историка не обязательно, ему нужно лишь понятие вразумительного процесса (мы бы сказали: понятие интриги); а таких процессов — бесчисленное множество, поскольку они созданы разумом, и это противоречит идее однозначной хронологической последовательности. Время от питекантропа до наших дней - совсем не такое, каким его обычно описывают в истории; это просто среда, в которой произвольно развиваются исторические интриги. Какой стала бы историография, окончательно освободившаяся от последних остатков неповторимости, единства места и времени и целиком отдавшаяся единству интриги? Это мы и увидим в нашей книге.

Приложение

Аксиологическая история

История интересуется тем, что было, поскольку оно было; мы тщательно будем отделять этот подход от подхода истории литературы или искусства, дисциплины аксиологической, чьи рамки определяются ценностным отношением: она интересуется великими художниками, шедеврами. Эта аксиологическая история, как пишет Макс Вебер, «не направлена на поивк фактов, имеющих каузальное значение для последовательного хода истории», а «постигает свой предмет ради него самого» и «рассматривает свой предмет, используя подходы, совершенно противоположные историческим». К этому первому отличию следует добавить еще одно. Аксиологическая история включает в себя два момента: изначальную оценку («вот великие писатели») и историю предметов, получивших такую оценку; второй момент - то есть литературная и художественная история, которую мы читаем, -уже ничем не отличается от просто истории. Так что это можно выразить следующим образом: литературная история XVII века, написанная с неаксиологической точки зрения чистой истории, будет называться «литература XVII века в контексте эпохи», тогда как литературная история, написанная с точки зрения аксиологической, как ее и пишут обычно, равнозначна следующему: «литература XVII века с точки зрения вкусов XX века»; понятно, что пресловутый парадокс «обновления списка шедевров» присущ и нормален только и исключительно для аксиологической истории.