Книга -

разговор этот будет более уместен.

А пока что можно сделать три важных вывода из исторического номинализма. Во-первых, любая история - в известной мере история компаративная. Ибо явления, которые принимаются во внимание как существенные и служат критерием для описания отдельного факта, суть универсалии; поэтому, если мы считаем существенным и интересным наличие сект в римской религии, то мы можем также определить, присутствует ли это явление в любой другой религии; и наоборот, обнаружение в какой-то религии богословия приводит к осознанию того, что в римской религии его нет, и заставляет удивляться тому, что она именно такая. Во-вторых, всякий «факт» окружен полем скрытого не-событийного, и именно это поле позволяет выстроить его в нетрадиционном ключе. И, наконец, поскольку «факт» есть то, чем его делают (обладая необходимым для этого умением), то историю можно сравнить с такой дисциплиной, как литературная критика; ведь, как хорошо известно, то, что сказано о Расине в учебниках, есть лишь малая часть того, что можно сказать об этом авторе; если бы сто критиков написали сто книг о Расине, то все они были бы одна лучше, одна необычней, одна глубже другой; только бесталанный критик ограничился бы школьной вульгатой, «фактами».

IV. Из чистого любопытства к специфическому

Если понимать под гуманитарным познанием ской истине постольку, поскольку она включает в себя изведения, а также интерес к этим выдающимся Ч™ поскольку они проповедуют добро, то история » гуманитарному знанию, так как она не затуманивает ные формы; она не относится к нему и в том случае, если ным знанием понимать взгляд на историю как на особую зи с тем, что она рассказывает нам о людях, то есть о нас самих. Говоря