Книга -

Близки к этому и высказывания картезианцев. Так, Эдуард. Герберт Чербери (Ed. Herbert of Cherbury) считает историческое знание в лучшем случае только правдоподобным («Historiam re- rum praeteritarum in classe verissimilium posuimus»). i

Спиноза, как известно, ссылается в «Политическом трактате" на уроки истории, но и он смотрит на эту науку свысока. Дл _v него, как и для всех рационалистов XVII в., история человечества есть нечто изменчивое и уже потому несовершенное в отличие о^-; законченного совершенства мира природы. «Реальность и сов ер шенство для меня тождественны (Per realitatem et perfectioner idem intelligo)». Следовательно, мир человеческой истории ест;; нечто нереальное, недоступное познанию. Понятие истины к исто; ρ ии неприложимо.

Одной из причин антиисторизма философов является плачевное состояние исторических знаний и особенно политической истории в XVII в. Выше уже отмечалось, что после великих социальных битв XVI в. почти во всех странах Западной Европы начинается период феодальной реакции, которая была еще усилена Тридцатилетней войной в первой половине века и завоевательными войнами Людовика XIV во второй его половине. Историческая литература, целиком заполненная реляциями о сражениях, дипломатическими переговорами, откровенно тенденциозная, уныло однообразная по тону и содержанию, возмещавшая всякое отсутствие мысли избитыми реторическими приемами, перестала возбуждать интерес в обществе. «Потолок» историографии этого периода представляют труды выдающегося немецкого правоведа и историка Самуила Пуфендорфа, но и они при ближайшем ознакомлении оказываются набором официальных архивных документов, систематизированных по хронологическому признаку и соединенных между собою формальными авторскими ремарками. Эти труды предназначены были служить апологией действий тех правительств (сначала шведского, затем прусского), по поручению которых они были написаны.