Книга -

Посудите сами: сколько лет, сколько столетий боролась наука за признание атома. Наконец — победа! Даже святая церковь, припертая к стене, вынуждена признать, что господь бог сотворил мир именно из атомов. Из атомов единых и неделимых...

И вдруг — вы помните опыты Крукса, Томсона, Резерфорда? — «неделимый» сам оказался составленным из еще более мелких частичек.

А эфир, который заполнял всю вселенную и передавал через себя и волны света, и волны электричества, и... кто его знает, может быть, и волны тяготения, — эфир, не обнаруженный ни одним самым тонким экспериментом, тоже вот- вот грозил исчезнуть и освободить место крамольной «пустоте». Опять пустота...

Нет, тут было, конечно, от чего прийти в смущение. Выходило, чго чем больше узнавали люди, тем меньше они зна- ли об истинном положении вещей, тем запутаннее и неопределеннее становилась картина мира.

Из философского лагеря стали раздаваться голоса о том, что истина и мир непознаваемы вообще. Что сколько бы человек ни продвигался по пути знания, действительная сущность природы, вещества, материи ему недоступна. Эти философы-идеалисты даже объясняли, почему все это именно так, а не иначе. С точки зрения идеалистов все, что окружает нас: вещественный мир, время, пространство — мы воспринимаем только как ощущение. Так можем ли мы судить о том, какова природа в действительности, если иначе, как через посредство органов чувств, она не проникает в наше сознание. Если уж неделимый атом распался на эфемерные заряженные частицы и эфир вот-вот готовится пошатнуть вселенную, то не значит ли это, что в мире вообще нет никакой материи?

А что же есть?

И вот тут-то сомневающимся подсовывалась удобненькая идейка. «Как что? Бог! Бог, сотворивший человека и давший ему непознаваемый мир в ощущениях».