Книга -

На той же стороне реки была бесконечно светлая рада с мелкой сосной по болоту, и оттуда доносились первые чуфыканья и бормотанья вечереющих тетеревов.

Митраша сказал Насте:

— Давай, Настя, не будем заводить иудью: мы сегодня очень устали, не хочется что-то возиться. Погляди, везде тут перья: утром сюда прилетят тетерева, тут скорей всего ток. Давай нарубим лапнику и сделаем себе шалаш. Может быть, утром я убыо черныша, и мы себе сварим обед.

— Только, лапнику нарубим,— ответила Настя,— на подстилку, и не нужно нам шалаша: переночуем в до- .мишке.

Так и решили·/К тому же в домике оказалось много прошлогоднего сена, а в сене можно спать и в мороз.

Как раз против окошка пришелся закат, и красное солнце садилось в сурадья, а внизу все перенимала по- своему река, и отвечала на все перемены цветущего неба вода. , . .

Как и думал Митраша, перед закатом прилетел стой стороны токовик,-сел на ветку против самой избушки и, сделав свое обычное приветствие природе по-тетеревиному, пригнул голову в красном платочке к самой ветке и надолго забормотал.

Молено было понять, что токовик звал с той стороны сюда весь тетеревиный народ, но, вероятно, они чуялй" возможность мороза, не хотели тревожить самок, сидящих на яйцах.

Весь тетеревиный'народ вразброд по великому су- радью оставался на местах. Но каждый косач с места ответил токовику, и от этого началась в суземе своя особенная для всех прекрасная колыбельная песнь.

..Тысяча людей в тысячах лет слушали эту колыбельную песнь природы, и все понимали, к чему эта песнь, но никто о ней не сказал твердого слова.

Но вот пришла война такая ужасная, каких не бывало от начала века, и теперь, на войне, умирая Или радуясь тому, что жив остался на свете, многие поняли колыбельную природы и в ней ее вечный и главный закон.