Книга -

И йсли в таком состоянии что-нибудь случается и это запишешь, то пусть это будет самое ничтожное, и все равно, когда напишется, будет непременно интересно и хорошо.

Из этого правила вышел весь я, как писатель. .

Так я думал, и вот оно, случилось, самое главное. Я вынул книжонку и нарочно для опыта записал следующее:

«Под горой на берегу реки Москвы было много ворон, и когда я им с горы показался, все шарахнулись, и только одна ворона взяла себя в руки и, отлетев чуть-чуть, присела в полной готовности в случае чего улететь, куда все улетели. В таком положении на низких ногах своих она оставалась, непрерывно то поглядывая на меня, то на оставленное воронами какое-то лакомство.

Очевидно, это была самая умная ворона и ей хотелось сыграть на общей шарашке: все улетят — и ей все до- станется,.

Конечно, я сделал вид, что иду по своей надобности и на нее не обращаю внимания. И так она удержалась, а я прошел. И все, что там лежало на берегу, досталось умной вороне.

Так не у одних ворон бывает шарашка, а тоже. и у нас, у людей постоянно: «Пожар!», крикнут — и все бежать в один ход — сколько подавят! А умный удержится. «Лучше, думает,, сгорю, чем задавят». Глядишь,— и уцелел, и никакого пожара не было».

БУДУ ЖДАТЬ

Я теперь буду ждать появления такой литературы от новых писателей, чтобы искренне самому бы радоваться и' мало того обрадоваться — самому бы подняться и лучше всех написать.

И РУБИТЬ И САЖАТЬ

В каждый миг становится какое-нибудь одно против какого-нибудь другого; вот, к примеру, леса: один их рубит и держит в голове древнеславянское: лес—это бес. Другой человек насаждает леса, повторяя в упоении слова Аксакова: «Лес и вода — краса природы». -

И если чистый младенец скажет: «Я хочу жить по правде, скажите, что же мне делать: рубить лес или сажать?» Я на эти слова младенца, каким и сам был когда-то, и думал, что не может быть в правде двух исключающих одна другую половинок, сказал бы так теперь: