Когда же Настя вернулась в шалаш, то мышонок, оказалось, наелся и теперь сидел в ожидании с надеждой: может быть, ему и опять что-нибудь перепадет. Опять Настя взяла его себе на ладонь и опять спрашивала: «Кто ты такой? Почему тебя, такого маленького и хорошенького, люди боятся? Почему я сама, еще так недавно, вскрикивала и бросалась на скамью или на стол, если в избе по полу пробегал мышонок? Почему говорят: ты, мышонок, поганый?»
Ничего не мог ответить мышонок девочке, но если бы мог, то на вопрос, отчего он-такой хорошенький и людьми считается поганым, ответил бы так:
«Люди, милая девочка, больше любят такое, чтобы скушать, а меня кушать нельзя!»
Мышонок сам, конечно, не мог так сказать, но глядел точно, будто он так и говорил доброй Насте, и она повторяла ему:
— Какой же ты умница!
Сколько всего передумал Митраша, пока скрылась у него с глаз умная крыса. Он и спрашивал все свое «почему?», и скучал, что ему нет ответа. Он еще не мог знать тогда, что ответы на это все собраны и надо только научиться читать их, где-то находить.
Если вопрос приходил такой, что ответа на него еще не было, то это значило — ему самому надо пожить, потрудиться и догадаться.
Так и везде теперь было по разливу: на всех бугорках, на кустах, на ветках затопленных деревьев сидели захваченные, врасплох животные, большие и маленькие, зайцы, лисйцы, волки, лоси. На иных прутиках так часто устраивались мелкие зверушки, что издали были похожи на кисти черного винограда.
Все жизненные ареалы теперь ими были оставлены, вся настоящая жизнь перешла у них в будущее, в один- единственный вопрос:
«Как быть теперь дальше?»
Вся присухонская низина теперь задумалась над этим, и к этой общей думе присоединились и маленькие люди:
Пришвин. Глаза земли. Страница 310