Книга -

Да и самому-то ему, наверное,, захотелось с соседом покурить и побеседовать.

Не так легко, однако, было одной рукой свернуть папиросу. Раненый, о чем-то размышляя, здоровой рукой подносит бумажку к забинтованной руке с торчащими из-под белого бинта белыми бескровными пальцами'с синими ногтями. Три пальца забинтованной руки..— большой, средний и указательный — зашевелились и помогли здоровой руке скрутить козью ножку.

Вот тогда-то большой человек, уверенный, что дела у соседа пошли к лучшему, обратился к нему:

— Товарищ дорогой! Вижу, ты скрутил себе козью ножку. Может быть, ты знаешь, где бы нам с тобой можно было достать табачку и покурить?

Веселкину нельзя было повернуться, чтобы увидеть лицо соседа. Но по голосу он чувствовал друга и ответил ему: '

— Очень бы хотел покурить, но можно ли? Мне И в голову не приходило покурить. Я думал совсем о другом. А рука ,это сама крутила. Видно, должно быть, и в руке тоже свой какой-то умишко живет,

Большому человеку эти слова очень понравились. Он засмеялся и,.как водится у всех людей в дороге или на чужбине, спросил:

— Ты сам-то, товарищ, откулешний?

Охотно и с дружеским чувством, возбужденным одним только голосом, сержант ответил:

— Я издалека, из-под Города Переславля-Залесского.

И потом, отвечая на другие вопросы, и о том, где этот

город, и что в этом городе люди делают, о всем таком рассказал. И еще — что живет он не в самом городе, а в селе Усолье, и что жена его Елизавета, и он не знает верно: жива ли она, и что дети у него, и тоже не знает — живы ли они двое.

До тех пор пришлось отвечать Веселкину, пока соседу его стало все ясно. И сержант стал ему своим близким человеком.

Вот только после этого длинного опроса Веселкину тоже захотелось узнать, кто же его сосед.