Get Adobe Flash player


postheadericon Поль Вен. КАК ПИШУТ ИСТОРИЮ. Страница 218

3. Косность

Итак, существуют ли где-либо в социальной сфере инерция, привычка, обычаи, которые длятся постольку, поскольку они имеют место? И можно ли сформулировать этот вопрос хоть сколько-нибудь четко? Можно ли считать, что ментальность приобретается как привычка ? Дать серьезный ответ на все эти вопросы не сможет сегодня даже социолог; как максимум можно склоняться в ту или иную сторону, быть за традицию или за прогресс. В то же время историк, за что бы он ни голосовал, обязан придерживаться своего принципа: продвигать объяснение как можно дальше, проникать в не-событийное, за пределы свободы и случайности, достигнутые его предшественниками.

Возьмем, например, косность; является ли она просто косностью? Вот два реальных факта, которые позволяют в этом усомниться. В статье, опубликованной в 1941 г., Марк Блок (выбравший уже между Парижем, Клермон-Ферраном и Лионом дорогу, которая должна была привести его на пытку и на расстрел) писал: «Крестьянская косность, несомненно, существует, но в ней нет ничего абсолютного; мы видим на множестве примеров, что крестьянские сообщества довольно охотно брали на вооружение новые технические приемы, тогда как в иных обстоятельствах те же самые сообщества отказывались от нововведений, которые, на первый взгляд, были для них не менее соблазнительны»; мы наблюдаем, с одной стороны, что рожь, не признанная римлянами, была повсеместно принята в наших деревнях уже в раннем Средневековье; с другой стороны, в XVIII в. крестьяне отказались от упразднения черного пара и, тем самым, от какой бы то ни было аграрной революции. Причина такой разницы проста: «Замена пшеницы и ячменя рожью никак не затрагивала общественного строя»; зато «аграрная революция XVIII века грозила разрушить весь общественный строй, в который была вписана крестьянская жизнь. Простого крестьянина не интересовала идея роста национальных производительных сил. И не слишком интересовала менее отдаленная перспектива роста его собственного производства или хотя бы той части, что предназначалась для продажи; рынок казался ему чем-то таинственным и немного опасным. А главной его заботой было сохранение традиционного образа жизни в более или менее неприкосновенном виде. Почти повсюду он считал, что его судьба зависит от сохранения старых коллективных повинностей; а данная практика предполагала наличие пара» .