Книга -

«Историк обязан быть правдивым», — повторяет за ним Эадмер, — «сознательно написать в священной истории ложь есть преступление, ибо всякий раз, как ее прочтут или услышат, душа автора убивается (anima scriptoris occiditur) ». «Недостойно историка обманывать легковерного читателя», — пишет Вильям Мэмсберийский. Иоанн Сольсберийский в своей небольшой по объему «Папской истории» несколько раз возвращается к вопросу о правде и лжи в историческом труде: «Историк должен служить истине, ибо стремясь понравиться немногим, он на свою погибель обманывает всех»; «Лживый историк обрекает на гибель и свою репутацию, и свою бессмертную душу».

Являются ли подобные высказывания (а их по меньшей мере столько же, сколько дошло до нас исторических средневековых произведений) литературным трафаретом или выражением искреннего стремления к истине? Новейшие буржуазные исследователи склоняются ко второй точке зрения. У большинства хронистов они обнаруживают добросовестность, подлинную любовь к правде, попытки критического подхода к получаемым сведениям. Они резко критикуют немецкого медиевиста Эллингера, который в своем исследовании «Отношение общественного мнения к истине и лжи в Χ, XI и XII веках» считает высказывания средневековых историков об истине литературным штампом и приходит к выводу, что «никогда так откровенно не лгали и фальсифицировали, как в эту эпоху».

Эллингер, действительно, несколько упростил вопрос. Фальсификация истории и ее источников производилась не менее часто и до, и после рассмотренного им периода. G другой стороны, собранные им образцы лжи в анналах и хрониках не всегда представляют собою сознательный обман читателя и нередко являются следствием специфических условий работы церковно- феодального историка, характера источников его информации, неспособности подвергнуть их проверке. Как раз в хрониках XI и XII вв., которым Эллингер вынес столь суровый приговор, нередко встречаются попытки критики некоторых источников или отдельных фактов. Хотя они не дают нам права говорить вместе с новейшими исследователями о пробуждении в XI—XII вв. «критического духа», но они все же являются показателем известного прогресса в историографии.