Книга -

Вот как Титмар, епископ Мерзебургский, рисует восстание народа Павии против своего «благодетеля» короля Генриха II. Жители города на радостях по случаю прибытия короля перепились и забыли о своей присяге. Генрихову «провосудию» они предпочли «разнузданность Ардуина». «Охваченное внезапной яростью, простонародье восстало с наглостью холопов, а к нему затем присоединились'и другие — к вечному для них стыду и позору».

Хорошо известно, как изобразил талантливый Гвиберт Ho- жанский коммунальное движение в г. Лане, а также его замечание о «новом и ненавистном слове коммуна», Таким же настроением проникнут рассказ аббата Сугерия о подавлении восстания в Орлеане. Он в своей «Истории Людовика VII» сообщает, что король «храбро подавил безумную затею нескольких глупцов против королевского величества, что не обошлось без страданий для кое-кого из них».

Эти примеры взяты из произведений XI—XII вв. Картина в общем не изменилась и в XIII в. Но в ней все же заметны некоторые новые краски и оттенки, связанные с усилением среди образованной части духовенства бюргерских элементов. К этой категории относится, несомненнв, анонимный автор «Всемирной хроники», написанной в первой половине XIII в. в г. Лане. К «буйному народу» (populus indisciplinatus), к «мужицкой массе» (rusticana multitudo) он питает такое же презрение, как и его собратья феодального происхождения, но как плебей он с удовольствием цитирует слова одного епископа гордому своей знатностью архиепископу Реймскому: «В Ноевом ковчеге мо предки были столь же знатными и могущественными, как и твои («Non minoris nobilitate vel potentiae fuerunt in archa Noe par en tes mei, quam tui»). Немало примеров чисто классового подход к оценке людей и событий дает одна из интереснейших хрон™ второй половины XIII в. — «Хроника» французского монах Салимбене. Народное движение «апостольских братьев» и и вождя Сегарелли (учителя Дольчино) этот хронист изображает самыми мрачными красками. Он полон презрения к апостольски братьям, называя их не иначе, как бандитами, бездельниками т. п. Сегарелли он рисует в самом карикатурном виде как «шута- идиота и невежду». Его недовольство вызвано отчасти тем, что народ дает апостольским братьям щедрую милостыню, от чего умаляются доходы францисканских монахов. Но главным образом его оценки определяются традициями и предрассудками парм-г ской феодальной знати, к которой он принадлежал по рождению. Ограничимся одним примером. «Брат Бонавентура, — пишет он об одном из спутников генерала своего ордена, — был... разумный, честный, святой жизни человек, только чересчур корчил барина (baronigabat), хотя, как говорят, был сыном какой-то трактирщицы» (р. 553). Свое credo Салимбене выражает словами: «Подлыми людьми и мужиками мир разрушается, а рыцарями и знатными сохраняется» (р. 643). В то же время он вступает в «демократический» орден францисканцев, увлекается одно время иоахимитскими идеями, громит в своей хронике прелатов церкви, интересуется настроениями народных масс, высказывается в пользу республиканских вольностей городов и против «тиранов». В XIV—XV вв., когда массовые крестьянские движения становятся опасными для всего феодального строя в целом, классовый характер церковно-феодальной историографии обнаруживается еще резче. Правда, в этот период появляются и произведения, проникнутые известными симпатиями к угнетенным классам. Таковы французские хроники Жана де Венетт и анонимного монаха из Сен-Дени, а также анонимная английская хроника за 1328—1388 гг. Но и в этих произведениях враждебное отношение к феодалам и симпатии к народу выражены в очень осторожной форме, сопровождаются оговорками, осуждением насильственных действий (расправа «Жаков» с дворянами — «чудовищное дело», как пишет Жан де Венетт), попытками противопоставить «справедливые требования» умеренных домогательствам революционных элементов деревни, которых английский аноним клеймит как «омерзительнейших из крестьян» (rusticorum abiectissimos) .