Книга -

Букань С. П. По следам подводных катастроф. Страница 54

Кузьминчук, добрая душа, на медиков наших нажал, договорился, что меня переосвидетельствуют. Так я снова попал на флот. В море не пустили, да я и сам не рвался. Сколько можно судьбу испытывать? Спасибо натом, что помогли свой кусок хлеба получить. Назначили начальником тренажера по подготовке подводников. (Сначала, правда, съездил на курсы.) В этой должности я прослужил до выхода на пенсию.

Женился через девять лет после аварии, в тридцать два года. Долго не решался на этот шаг. Первое время просто не до женитьбы было — мои бэры не давали мне покоя. Потом все вроде бы встало на свои места. Но не выходило из головы: а как лучевая болезнь отразится на детях? У японцев всякие страсти-мордасти после Хиросимы...

Теперь эти сомнения позади. Дети растут здоровыми. Лучевая болезнь изредка дает о себе знать. А раньше, бывало, прихватит ни с того ни с сего — хоть с жизнью прощайся. Кости ломит, суставы выкручивает. До семидесятого года нас всех, кто выжил, регулярно приглашали в Ленинград. Вели наблюдение, лечили, давали советы. Потом все это вдруг резко оборвалось. С тех пор никто нами не интересуется. Десять лет живу в Минске, и никто у меня ни разу не спросил о лучевой болезни. Хотя при увольнении я настоял, чтобы мне вписали настоящий диагноз в медицинскую книжку. Времена глупых запретов прошли.

Вот вы спрашиваете: можно ли сравнить меня с теми людьми, которые уже пять лет живут в зоне радиоактивного заражениям? В буквальном смысле — нет. Ситуация, в которой оказался я, была более благоприятной, если это слово вообще применимо в этом случае. Я получил одноразовую высокую дозу радиационного облучения. Тысячи же людей в Белоруссии, на Украине и в России стали заложниками Чернобыля на долгие годы. Радиоактивные элементы постепенно накапливаются в организме каждого из них, атом ведет свою разрушительную работу неспешно, человек не подозревает, откуда ему грозит опасность.